Спутник, 2020, Россия. Фантастический фильм!

          Заинтриговал меня один краткий отзыв в Фейсбуке, что, мол, наконец-то наши сделали качественную фантастику на уровне если не лучших, то средних образцов Голливуда. Не очень я жалую как отечественную, так и Голливудскую продукцию подобного рода, но вирус любознательности зашевелился, нашёл благоприятную почву и поразил организм. Пришлось смотреть. Более того, досмотрел до конца, хотя размяк во время финальной части и пропустил один важный для этого фильма момент. Редко так делаю, но на этот раз раскрою сюжетные тайны, так что, если кто собирается посмотреть, имейте в виду. Хотя, на мой взгляд, они (тайны эти) всего лишь узловые моменты, а интерес для зрителя представляет их реализация. В общем, я предупредил, а теперь пройдусь по фильму вульгарной походкой (простите, буду ходить долго, на самоизоляции по ходьбе соскучился). Точнее, попрыгаю по ступенькам сюжета.



     СССР, 1983 год. На Землю возвращаются два космонавта, но неожиданно в спускаемом аппарате происходит что-то непонятное. Капсула приземляется и случайно оказавшийся рядом казах видит странную картину: метрах в десяти от капсулы лежит космонавт, у которого практически нет головы. Видимо, режиссёр посчитал, что космонавты, как куры с отрубленной головой, некоторое время после её усекновения ещё жизнеспособны. И этого времени хватило, чтобы открыть тяжеленный, плотно закрученный люк, выбраться наружу и отползти на несколько метров. Без головы, напомню. И крышки от люка нет рядом, успел, наверное, откатить её в степь. Пока казах раздумывает над этим странным явлением, под заунывную музыку из люка вываливается второй космонавт и начинает, как положено в фильмах последнего времени, натужно блевать.

        НИИ мозга академии медицинских наук. Заведение серьёзное, занимается, как я думаю, не меньше, чем биологической инженерией. И вот в этом НИИ БИ мозга идёт разбор дела Татьяны Юрьевны, новатора в своём деле. Косные и запуганные советские учёные собираются судить её по законам гор того самого НИИ БИ мозга. Новатор купировала приступ эпилепсии у семнадцатилетнего пациента, погрузив того на минуту в воду. Мать ребёнка тоже, видимо, косная и запуганная, побежала жаловаться – моего мальчика чуть не утопили, - а на жалобы принято было реагировать. К сожалению, медицинский процесс не был показан, остаётся только гадать – в бочку с водой Татьяна Юрьевна его совала, или в ванной слегка притопила? Думаю, от страха продления такого курса лечения, организм не только собственную эпилепсию купирует, но и самую страшную военную тайну выдаст (я в другом кино такое видел). В общем, плохи дела у Татьяны Юрьевны, увольнение грозит с записью в трудовой книжке. Ничего не сделаешь, ведь она ярко выраженный нонконформист, я бы даже сказал, упивающийся этим, возвышаясь, тем самым, над  серой массой и в глубине души презирающей её. Понятно, что система отщепенца пережуёт, переварит и выбросит. Так бы всё произошло и у нас, если бы за судилищем с балкона не наблюдал Бондарчук, зоркий сокол. Он обещает замять дело, но Татьяна Юрьевна должна будет поехать с ним для выполнения одного деликатного дела. Нахамив по привычке и Бондарчуку (зоркому соколу), Татьяна Юрьевна вместе с ним едет куда-то очень далеко, где на спецобъекте держат выжившего космонавта. Ещё один занавес.



          Постаревший (или состаренный?) Бондарчук оказывается полковником, род и вид войск которого по его элегантной гимнастёрке определить сложно (скорее всего, КГБ, потому что корочка красная у него есть). Видимо, форму разрабатывал папа Юдашкина, передав потом своё умение по наследству сыну, такому же Юдашкину. Но задача у полковника важная и поэтому он самый важный на объекте. Бондарчук должен исследовать космонавта, у которого внутри живёт какая-то нечисть, по ночам вылезающая наружу подкрепиться. Но ни он, ни ещё несколько учёных традиционной научной ориентации никак не могут найти разгадку. Вот и пришлось пригласить Татьяну Юрьевну, неординарного исследователя. Как мы помним, она сторонник шоковой психологической терапии - это что-то вроде эксгибициониста, внезапно распахивающего перед ничего не подозревающим человеком свой плащ. Прохожий, естественно, в шоке, и начинает вырабатывать гормоны, а Татьяне Юрьевне только это и надо. Таким образом она устанавливает контакт с космонавтом и, как придумали режиссёр со сценаристами, между ними возникает чувство, похожее на любовь. Но как быть с третьим? Тем, что выходит наружу по ночам? В песне пелось – третий должен уйти, а если он уходить не хочет? А если он сдружился со вторым?





        Давайте немного скажу о спецобъекте и перейду к общим впечатлениям. Интересный режимный объект с интересными особенностями. Накрыл человека брезентом – и спокойно, без нормального осмотра транспортного средства охраной, вывез его на машине  за территорию. А если не пропускают – то можно просто протаранить хилые ворота и вырваться на волю. По особо режимной территории бродят зэки, хватают Татьяну Юрьевну за руки, в глаза пронзительно смотрят. Правда, как выяснится попозже, у них там есть скрытое до поры до времени предназначение, а не только мешки таскать и территорию расчищать. На объекте чуть ли не рота здоровенных солдат в странных касках и со странным оружием, а на посту около космонавта с подарком из космоса посадили дробненькую медсестру. Возможно, она владеет всеми приёмами рукопашного боя, но ведь лёгкая очень, как ёжик из анекдота.

        Две вещи оказались для меня загадкой. Первая – зачем всё это погрузили в 1983-й год? Или априори считается, что сейчас люди стали настолько хорошие, что ничего подобного не то что сделать, но даже помыслить не могут? А вот в «тоталитаризьме» – как два пальца об асфальт, там это обычное дело. Ну ладно, погрузили в СССР, так погрузили. Может, тяжёлое детство на режиссёра повлияло – целых три года в тисках режима промучился. Ближе к кино. А вот оно получилось какое-то невнятно-мрачное. Краски даже не приглушённые, а какие-то плесневые, что ли. Музыка – как похоронный марш Шопена, запущенный на пониженной скорости. Игра актёров явно не выдающаяся, и «пришелец», слегка напоминающий сопливую кобру с лапами,  выглядит, пожалуй, лучше всех. Диалоги тоже не самый сильный козырь сценаристов. И постоянно свербит внутри червячок – где-то я уже это видел. Причём, видел явно не в наших фильмах, потому что не наша в этом кино атмосфера, а натужная подделка под голливудский стиль. Теперь о второй непонятной вещи. Возможно, к концу фильма я расслабился и запутался в нити повествования, но, тем не менее, скажу, что понял. У выжившего космонавта в ростовском детдоме жил семилетний сын. И до финальной сцены было несколько врезок, которые показывали ребёнка тех же лет. Я считал, что это и есть Алексей, Алёшенька, сынок. Однако, неожиданно этот мальчик говорит, что он, оказывается, не мальчик, а девочка Таня. Вот те фокус! Получается, что это был не Алёша, сын космонавта, а наша Таня, которая тоже росла в детдоме, и которую лет до семи считали мальчиком. И никто не заметил! У них там что, директором поручик Ржевский работал? Который из «Гусарской баллады»? Или они её семь лет не мыли? Мой гештальт остался незакрытым. Ну и ладно, не просквозит.

        Так что делать? Смотреть или нет? Мне кино это показалось слегка (слегка я попозже добавил, при контрольном просмотре текста)  примитивным. Но я не могу закрыть глаза и на другие мнения. Тогда скажу иначе: с познавательной стороны фильм имеет некоторую ценность, поскольку даёт возможность увидеть, на каком уровне находится у нас фильмы подобного жанра. Вот так, пожалуй, я сразу двух зайцев и прибью.
=======