Есть писатели, которые от книги к книге движутся вверх, но есть примеры движения в обратном направлении, и Джонатан Франзен, судя по всему, относится ко второй группе. Грех пустословия, заметный уже в «Поправках» и «Свободе», в «Безгрешности» разросся, как на дрожжах. Как будто бы в кастрюлю с водой автор набросал несколько длинных, как макаронины, сюжетных линий и размешивает, размешивает своё варево, а толку нет – вода должна быть горячей, должна кипеть. В итоге, к концу длиннейшего романа продукт превратился в липкую кашицу, тягучую и безвкусную, где мысли растворились в массе бледных слов. Даже натуралистические сексуальные подробности, обильно разбросанные автором по ходе действия в качестве острой приправы, мало что изменили в общем впечатлении – мелко, пресно, жидко. Не исключаю, что и сам Франзен понимал это, адресовав предполагаемые упрёки критиков в адрес своего романа писателю Чарльзу, одному из персонажей «Безгрешности». Конечно, читая книгу в переводе, нужно учитывать и фактор переводчика, но я сужу о том, что видел. Буду конкретнее.Начну с действующих лиц. Не смог принять ни одного персонажа, выведенного в романе. Не затронули они меня, не заставили сопереживать эти бледные, худосочные тени. Ни сочувствия, ни антипатий - ни-че-го! Изредка вызывали некоторое сочувствие женские истории, но изредка, потому что всё вязло в монотонных диалогах или в проявлениях истеричных особенностей характера.
Действие, растянутое на 733 страницы (семьсот тридцать три, Фридрих!), легко могло уложиться в 300-350, но мало того, что автор пытался натянуть сову на глобус, так он ещё ударился в отвлечённые рассуждения, а в этом жанре Франзен, увы, невыносим. Сужу не только по «Безгрешности», но и по сборнику его статей и эссе «Дальний остров», который можно использовать вместо снотворного.
Не обошлось без постоянной темы Франзена - конфликта поколений, который он, как знамя, пронёс по страницам трёх своих романов. Война родителей и детей продолжается и здесь, но вяло, без огонька и фантазий. Разве что некоторые родители, осознавая неправоту и греховность своей бурной жизни и отрекаясь от своих заблуждений и страстей, инвестируют надежды в собственных детей. Собственно, Безгрешность (Purity) – имя героини, которое она получила от эмоционально (да и психически, честно говоря) неуравновешенной матери как символ надежды на то, что грехи родителей не падут на неё. Или дочь должна была стать искуплением греховности матери? Не так важно - несмотря на то, что название романа намекало на доминирование этой темы, произошло смещение центра тяжести.
Главным направлением авторского удара я бы назвал тоталитаризм, который ещё недавно, по мнению Франзена, явился человечеству в образе социализма, а теперь выпавшую из его рук эстафету подхватил Интернет. Человек не может находиться в двух местах одновременно, погружаясь же в бездну технологий, он исчезает для мира реального, умирает для него. Помимо угроз индивидууму, Интернет опасен и тем, что используется в своих интересах нечистоплотными личностями. Получилось ли художественными средствами вызвать у меня, как у читателя, ужас перед надвигающейся катастрофой? Да ни разу. Запомнились только выпады в сторону Ассанжа, а всё остальное прописано банально и неубедительно.
Самое же чётко сформировавшееся впечатление от книги – присутствие автора. Особенно при взгляде на мир в целом. Америкопупкизм проскакивал ещё в "Поправках", когда он забросил своего героя в Литву, в «Безгрешности» большой кусок действия проходит в ГДР. Не буду гадать насчёт источников, из которых Франзен черпает свои познания, но его картины мало отличаются от той клюквы, которая штампуется на Западе при изображении жизни в СССР. Только вместо КэйДжиБи - вездесущее и зловещее Штази. Переиначена даже проблема Раскольникова – допустимо ли убить осведомителя Штази? В принципе, допустимо, угрызений совести практически нет, моральных рефлексий тоже, преобладает страх перед разоблачением и его последствиями. Ещё один характерный пример. Анабел, мать Purity, одержима комплексом коллективной вины. Она отказалась от наследства и от денег своего богатого отца из-за того, что его фирма, наряду с разными вещами, занимается, как раньше говорили, развитием мясной промышленности, то есть не только выращивает, но и убивает животных. А встретив немку, мать своего мужа, Анабел, развивая свою теорию, возлагает вину нацизма и на свою свекровь, которая в те годы была ещё ребёнком. Немцы виноваты все, а в Америке тишь да гладь. Разве что коровок убивают, а так всё бело и пушисто. Я говорил о присутствии автора, так вот, это не экзотические заскоки несчастливой женщины, подобные мысли нудно разжёвываются ни на одном десятке страниц, когда речь идёт о социализме на примере Восточной Германии. И если социализм виновен как система, то американская модель критике не подлежит – индивидуальные ошибки и отклонения возможны, а в целом – не замай. Процитирую небольшой фрагмент, который предварялся выводом той самой свекрови, бежавшей из ГДР и переправленной случайно проходившим по улице американцем за океан. После падения Берлинской стены женщина возвращается на родину и, глядя в окно поезда, делает вывод: «...эта часть Германии заплатила за её преступления». Сын её запишет в своём блокноте;
«Восточная Германия была огромным местом лишения свободы, управляемым русскими, Штази воплощала в себе наихудшие крайности немецкой авторитарности и бюрократического педантизма, все, у кого есть мозги, и все, у кого есть характер, бежали на Запад до возведения Стены, но узники, оставшиеся искупать коллективную вину страны, были парадоксальным способом освобождены от немецкого начала в себе». И так далее. Интересно, а Западная Германия сразу же, в мае 1945-го, была очищена от вины?
Резюмируя, ещё раз скажу, что от романа к роману Франзен движется вниз. Зреют смутные подозрения, что в следующей своей книге, страниц эдак на тысячу, он доберётся и до России. А может и не доберётся. Но ожидать выхода его новой книги я больше не буду.
===
