Как сладостно отчизну ненавидеть!
И жадно ждать ее уничтоженья!
И в разрушении отчизны видеть
Всемирного денницу возрожденья!
Интервью полезно прочитать целиком, поскольку выраженная Яковлевым позиция достаточна типична, а группа его товарищей по духу хотя и немногочисленна, но очень шумна. Я бегло пробегусь по тексту, делая короткие остановки по мере продвижения и выделяя цитаты курсивом.
Россия и русские – это совершенно не одно и то же. И никогда не было это одним и тем же.
Владимир Егорович взялся за дело основательно, применяя самые радикальные средства, срубая Россию под самый корешок. «Никогда» - вот так вот! Участие не русских по национальности людей в строительстве России на самых разных уровнях иерархии, включая и высочайшие, никто не отрицает, известны и внешние воздействия, на которые Россия на протяжении всей своей истории вынуждена была реагировать, изменяясь и оставляя после этого на своём теле, большей частью, шрамы. Но это не умаляет доминирующую роль русского народа в государственном строительстве, в строительстве своего дома, в котором находились комнаты и для проживания других национальностей. Теперь нас этого хотят лишить. Как хотят лишить и русской культуры, сначала навесив на неё ярлык «русскоязычной», а, в недалёком будущем, и вообще заменить русскоязычной, отправив русскую во времена летописей и берестяных грамот:
Потому что сама адресация к национальному признаку – не очень хорошая. Но для меня это термин о том, что русский язык и русскоязычная культура намного шире, чем Россия.
Я не думаю, что можно говорить о русской культуре. Я думаю, что можно говорить о русскоязычной культуре. Это разные вещи.
Например, мы с вами евреи, сидим сейчас в Тель-Авиве, но, конечно, принадлежим к русскоязычной культуре. Поэтому я не считаю правильным никакие адресации к национальным признакам. Русскоязычная культура – это мировое явление. И сегодня Россия по целому ряду политических причин в русскоязычной культуре занимает все меньшее место. Значение России внутри русскоязычной культуры убывает не по дням, а по часам.
Похоронив культуру и выгнав русских из дома, Владимир свет Егорович перешёл к излюбленной либералами теме:
Мы стыдимся самих себя, мы боимся самих себя. В России за последние 100 лет было убито тем или иным способом 52 миллиона человек. Это только граждан страны, не считая иностранцев, которые погибли на территории России. Первая мировая война, революция, Гражданская война (во время Гражданской войны погибло более 10 миллионов человек), сталинские репрессии, Вторая мировая война, послевоенные репрессии, уничтожение тех людей, которые во время войны попали в плен. Нужно признать, что мы с вами родились и выросли в стране, которая является самой страшной точкой геноцида и издевательства над людьми, которая когда-либо существовала в мире за всю историю человечества. Мы этого не осознаём, но ничего даже близкого к этому в истории человечества не было никогда. Мы не понимаем, до какой степени это количество жертв воздействует на нас сегодня.
Вот что тут можно написать в ответ? Видят они всё именно так. Для убедительности – даже цифры приводят. 52 миллиона. Как получилось такое количество, как считал – неважно. Посмотрел на потолок, пососал палец – и результат готов. И пошла писать губерния. Далее, в тексте, и интервьюер опирается уже на 52 миллиона, а потом кто-то прочитает интервью, кто-то перескажет – и вот уже не найдёшь концов… «Как всем известно, 52 миллиона…». До Солженицина далеко, конечно, но и так звучит впечатляюще.
Мы находимся под огромным влиянием тяжелейших травм прошлого, которые есть в каждом из российских жителей. Травмы эти в абсолютно каждый семье. 52 миллиона жертв означают, что нет ни одной семьи, в которой не было бы казненных людей.
Заметили ловкое движение рук? Только что 52 миллиона включали в себя и жертв войн, а через пару абзацев все погибшие превратились в «казнённых». И, конечно, не обошлось без традиционных заклинаний о покаянии и склонению к признанию вины. Германия, мол, признала и осознала куда меньшие грехи, а мы всё никак. Стыдливо умолчав, что не Германия признала, а её принудили к признанию. И если бы не «самая страшная точка геноцида и издевательства над людьми, которая когда-либо существовала в мире за всю историю человечества», то, скорее всего, признавали бы сейчас не грехи Германии, а напротив, возносили бы ей похвалы. Но Владимир Егорович это навряд ли бы это увидел по вполне очевидным причинам.
Затронул наш умник и проблемы эмиграции, предпочитая использовать для этого другое слово – беженцы.
Беженцами делает людей не то, насколько успешно им удается уехать. А то, что они больше не могут жить на родине. В России сегодня в четвертый раз происходит уничтожение творческого, стильного, интеллектуального, талантливого поколения. И каждый раз это происходит по одинаковой схеме. Разница только в методах.
И уже в четвертый раз за последние сто лет всё лучшее, прогрессивное и талантливое Россию покидает.
Понятное дело, где я, там и всё лучшее, прогрессивное и талантливое. Не оспоришь.
Один мелкий, но забавный факт. Зашёл разговор о неврозах в Израиле, связанных с нападениями вооружённых ножами палестинцев на израильтян.
– Конечно. Неврозы появились. И на мою расслабленность это влияет. Но я хорошо помню свою жизнь в Москве. Несмотря на то что я родился в Москве и вырос в Москве, неврозов там было гораздо больше. Каждая машина полиции, которая ехала в Москве по улице, вызывала у меня страх.
Каждая машина полиции! Тут и здоровый человек не выдержит, что уж говорить о такой тонкой натуре? Устанешь бельё менять. В общем, «вон из Москвы, сюда я больше не ездок!».
Формально, у меня с Яковлевым есть точки пересечения:
... в Москве я не понимаю систему ценностей, по которой живет государство. В Москве я знаю, что эта система не моя, знаю, что государству плевать на человеческую жизнь, на человеческое благосостояние. Ни один из моих проектов, которые я когда-либо делал в Москве, для государства не имел никакой цены. Как, собственно, и я сам, просто как человек. Поэтому в Москве я боюсь.
Я не о боязни, я о системе ценностей. В целом, тоже могу сказать, что это не моя система. И не моя власть. Но это не повод для солидаризации с Яковлевым. Его претензии выходят за рамки отдельных временных периодов или режимов, его претензии – к России как к историческому организму в целом. А тут нам с ним не по пути.
-----
