Так получилось, что, дочитывая урывками "Луковицу памяти" Гюнтера Грасса, узнал из послесловия, что 16 октября у автора был день рождения - 82 года. Где-то в Германии всего неделю назад собрались, наверное, многочисленные близкие любвеобильного писателя и каким-то неизвестным мне способом отметили это событие, важное, в первую очередь, для самого "старорожденного", а, заодно, и для всех его детей и внуков – прямому следствию случившегося в Германии 16 октября 1926 года. Не отнёс бы себя к фанатам Грасса - это всего лишь второй, прочитанный мною роман писателя. Первый назывался «Траектория краба». Объединяло эти две книги сообщения на обложках об их скандальности - признаюсь, приученный современной российской словесностью к иной планке и иным критериям скандальности, несколько удивлён подобной характеристикой, но, как известно, что для русского здорово, то для немца карачун.
Вначале немного о литературной стороне. В созданном Грассом мире действуют сквозные, переходящие из романа в роман герои, что напоминает чем-то метод Фолкнера с его Йокнапатофой и населяющими её Сноупсами, Компсонами и Сарторисами. Только грассовской Йокнапатофой становится вся Германия вместе с вольным, до начала войны, городом Данцигом. Можно, с некоторой степенью приближения, сказать, что оба этих писателя всю жизнь пишут одну большую книгу. Каждый свою, разумеется. А может, и все писатели мира сочиняют всего лишь одну бесконечную книгу? Одну на всех? Да… хорошо… но не буду отвлекаться. Если перевести всё на музыку, то саундтреком к Фолкнеру можно поставить кантри, я бы сказал - тяжёлое кантри, медленно, лениво набирающее обороты и на последних страницах оглушительно взрывающееся, а к Грассу подошла бы скрипка с её неровными звуками и ритмами, временами вскрикивающая от боли в руках яростно терзающего его музыканта. У него нет неторопливости и скрупулёзности Фолкнера при выписывании сцен и характеров, его скупой стиль ближе к работе скульптура, уверенно отсекающего лишнее. Но, поскольку сами книги привязаны к реальным событиям и, во многом, автобиографичны, то они представляют интерес как свидетельство очевидца тех роковых для всего мира лет. Более того, для меня лично это и послужило главной причиной интереса к писателю. Не сказал бы, что ожидания оправдались, что полученная информация (именно информация, ведь я сейчас говорю об исторической подоплёке романов) добавила что-то принципиально новое, но взгляд Грасса, впечатления того времени, скорректированные, конечно, прожитыми годами, заслуживают внимания и доверия. Бытовые подробности, настроения людей Германии побеждающей, Германии побеждённой и Германии, используя наш политязык, «встающей с колен», интересны сами по себе, а пропущенные через двадцать лет жизни самого писателя, ставшего стержнем, вокруг которого вращается огромный мир и, одновременно, внутри которого он находится, приобрели дополнительную убедительность. Лояльность буржуазного Данцига к режиму Гитлера во времена побед, значительное число сторонников идей национал-социализма среди шахтёров в первые послевоенные годы, некоторые особенности немецкого характера, среди которых запомнилось и удивило поведение военнопленных немцев в лагере и их способность к самоорганизации – случайным образом собранные люди моментально начали образовывать разнообразные кружки по интересам. Диапазон этих кружков был необычайно широк – от абстрактного философского до самого приземлённого кружка по кулинарии, собравшегося несмотря на то, что продуктов под рукой едва хватало для минимального удовлетворения мучительного чувства голода. Тем не менее, люди с пустыми, урчащими желудками заучивали рецепты приготовления самых сытных, самых вкусных блюд, замещая реальные продукты воображаемыми – из сытого настоящего это смотрится как приступ своеобразного мазохизма. Присутствие в книге американцев и англичан, в целом, индивидуализировано, русские же, при всей политкорректности Грасса, производят впечатление надвигающейся с востока серой массы, несущей угрозы и ужасы. Масса эта напоминает лангольеров Стивена Кинга, пожирающих в нашем случае своими танками, автоматами и Катюшами не только прошлое, но и настоящее вместе с будущим. Написанная как автобиографическая и претендующая на историческую достоверность, в некоторых эпизодах она, кажется, дополнена авторскими фантазиями – как отмечено в послесловии, маловероятна сцена в кафе с Луи Армстронгом, подыгрывающим любителям-музыкантам. Так же вызывает сомнения, на этот раз у меня, история с изнасилованием матери Грасса русскими солдатами – тема массовых изнасилований сейчас опять начинает муссироваться в публицистике, литературе и кино и непонятно, описан в книге реальный факт или же это обобщение действительно имевших место событий – было такое и это надо отразить в тексте, а мать – символ немецкой женщины или, беря выше, символ матери-родины, изнасилованной русскими… Впрочем, у немцев Faterland.
Ну и заканчивая тему, отвечу на вопрос, который мне пока ещё никто не задавал: надо ли читать Гюнтера Грасса? Возьмите хотя бы один роман, ту же Луковицу памяти и на этот вопрос ответ к каждому придёт свой. А я пока в общении с Грассом сделаю паузу.
