Я уже приводил небольшую выдержку из сочинений Д.А. Быстролётова и даже ввёл для него отдельный тег, который теперь надо заполнять. Сегодня я возьму цитату побольше. Сергей, внук Быстролётова, в комментариях к собранию сочинений Дмитрия Александровича это описание предваряет словами «историю своего рождения Быстролётов нам рассказывал так». В Интернете же эти строки прямо приписаны самому Д.А. Быстролётову. Думаю, это не так важно. Отрывок даёт интересные подробности существовавших в России настроений на переломе веков и показывает поиски женщинами своего места в жизни. К счастью, такие настроения не овладели массами и не стали силою. Сделаю кратко предварительные пояснения к тексту. Оса – Быстролётова Клавдия Дмитриевна 1866 года рождения, дочь незадачливого гвардейского юнкера, переквалифицировавшегося в священники. Крандиевская Анастасия Романовна (в девичестве Тархова) – известная писательница того времени. Первая из женщин спустилась в угольную шахту и изложила свои впечатления в рассказе «Только час». И, чтобы не вставать два раза, скажу, что её дочь, Наталья Крандиевская - поэтесса и одна из жён графа Алексея Николаевича Толстого. Не буду больше отвлекаться и перейду к обстоятельствам появления на свет будущего элитного советского разведчика:
Беспокойная Оса после окончания гимназии со скандалом вылетела из родительского гнезда и в девятнадцать лет очутилась сначала в Петербурге, а потом в Москве. Зачем? Она объясняла это страстным желанием получить высшее образование, но я понимал, что на самом деле ее гнала вперед врожденная непоседливость. Она стала учиться на Высших женских курсах по разряду гуманитарных наук. Восьмидесятые годы — время подъема борьбы за высшее женское образование и роста общественного самосознания женщин и их желания как-то бороться за свои права, в какой-то мере играть роль и проявлять свою волю. Молодая Оса, не закончив одни курсы, перешла на другие, переменила города, а потом вообще бросила ученье, потому что с головой включилась в общественную помощь политическим ссыльным. Она стала связной, и, разбирая ее шкатулки после приезда в Москву перед второй Отечественной войной, я нашел в них несколько следов дальних поездок на Север — изделия из моржовых клыков, сумку из крашеной узорной кожи и прочее. Эта деятельность сделала ей имя в кругах революционной и либеральной интеллигенции и сблизила с семьей прогрессивного издателя и краснобая Крандиевского. С его дочерью Настасьей Оса сдружилась на всю жизнь. Именно Настя Крандиевская и подбила Осу поехать с ней вместе в Крым организовывать быт крестьян в деревне Ак-Чора, где владелец, богатый помещик Скирмунт, под влиянием толстовских идей построил для мужиков показательное село — коттеджи, больницу и школу Работа была бесплатная и почетная, и поэтому туда съехалась "передовая" молодежь.
Много и горячо спорили и волновались, наиболее горячие хотели внести какие-то новые черты и в свою личную жизнь. В 1899 году организовалось "Общество охранения здоровья женщин", имевшее цель развития любви женщин к физическим упражнениям и реформу женской одежды. Естественно, что и Настя и Оса надели мужские брюки и шапочки, занимались шведской гимнастикой и объявили себя на английский манер феминистками или суфражистками. Однако этого показалось мало — хотелось бросить вызов посильнее, поярче, погромче. И подружки решили: Оса родит назло всему добропорядочному миру внебрачного ребенка, без пошлого обряда венчания, как доказательство своей свободы, как вызов. О самом ребенке и его последующей судьбе они не думали. Но для выполнения дерзкой затеи нужен мужчина, и Настя предложила своего старого знакомого, бывшего чиновника Департамента герольдии Правительствующего Сената графа Александра Николаевича Толстого, которому надоело протирать брюки в герольдмейстерской конторе, и он решил "заняться делом". Памятуя гениальное изречение Салтыкова-Щедрина: "Дайте мне казенного воробья, я и при нем прокормлюсь", граф поступил в Министерство государственных имуществ и удивительно преуспел на этой ниве, тем более что ему дали в руки отнюдь не воробья.
Это был красивый и милый человек, способный лентяй, любивший в свободное время пописывать стишки. Он даже сотворил роман, и жаль, что черновики стихов охотно разбирали у него друзья, а рукопись романа он забыл в поезде и так не сумел напечатать ни строчки
— Александр Николаевич — воспитанный и любезный человек, он не откажет молодой даме, а вот если узнает его сестра Варвара Николаевна, тогда быть беде! — захлебывалась Настя, предвкушая авантюру и скандал. Александра Николаевича долго уговаривать не пришлось. Это был галантный мужчина, но когда стали предвидеться роды, об этом, конечно, узнала и Варвара Николаевна Какорина, — дама, что называется, с характером. Однако эффект получился совершенно непредвиденный
— Повернитесь, милочка, повернитесь еще раз! Так! Теперь сядьте и слушайте. Я о вас достаточно слыхала и теперь вижу сама — у вас действительно есть этот? как это по-русски сказать... elan vital... жизненная сила, которой в нашей линии рода Толстых уже нет. Мы угасаем, милочка, крупные характеры родятся у Толстых других линий. Наша же угасает. Вы поняли меня?
— Пока нет! — скромно опустив глаза, прошептала Оса.
— Ну, так вот, я буду говорить кратко: если родится здоровый мальчик, то вы будете получать от меня деньги на его содержание как ребенка Александра Николаевича. С трех лет он будет обучаться иностранным языкам и воспитываться в Петербурге в семье, которую я вам укажу. Его дальнейшую судьбу предопределят последующие успехи. Посредственность вы, милочка, оставите себе, и мы навсегда простимся. Способного и дельного юношу, которому вы сумеете передать вашу жизненную энергию, вы возвратите графу Александру Николаевичу, его отцу.
— Каким образом?
— Граф оформит усыновление со всеми вытекающими отсюда последствиями. Сын моего брата займет в обществе полагающееся ему место. Вы поняли меня.
Первая мысль ускорить усыновление у Осы родилась очень быстро — в 1904 году: она услыхала о новом законе, облегчающем усыновление. В семейном архиве я нашел по этому поводу первое письмо. Но потом Оса отправилась в Маньчжурию на войну и как будто бы забыла о начатом деле, тем более что я жил вдали от нее и ей не мешал.
Вот так начиналась беспокойная, яркая и трагическая жизнь Д.А. Быстролётова.
