Крайний и последний

С тем, что язык – живой организм и что он претерпевает во времени разнообразные изменения, спорить трудно. С тем, что не все изменения одинаково полезны, спорить легко. Например, мне представляется чрезмерной страсть к англоязычным заимствованиям, а есть люди, которые не видят в этом ничего плохого. Но это – область межъязыкового взаимодействия. Интересны взаимоотношения слов и внутри русского языка, перераспределения смыслов и областей применимости. Например, слова «последний» и «крайний». Помню, как среди продвинутых покупателей лет …дцать тому назад стал «неграмотным» вопрос, обращённый к очереди: «Кто последний?».  «Не последний, а крайний» - с высоты пьедестала своей грамотности поправляли они. Чем не понравилось слово «последний», употребляемое с незапамятных времён, закреплённое в каноне применительно к другой очереди, и не за колбасой или сапогами, а к позиции в вечности: «Многие же будут первые последними, и последние первыми»? И вообще, очередь – вектор, а не скаляр. И «первый- последний» гораздо лучше вписывается в её природу, чем неопределённое «крайний» - у очереди два края. Объяснил бы ту ситуацию интеллигентским снобизмом, нашедшему себе столь странный выход во время великого стояния в очередях. Теперь, кажется, этот вопрос рассосался, но, по закону сохранения энергии, не исчез, а материализовался в другой форме. И опять «крайний» теснит «последнего». Вот встретил, практически одновременно, два текста Прилепина. Сначала интервью, где он говорит: «Вот сейчас выйдет крайняя моя книжка – «Книгочёт» - там сделан обзор русской литературы за последние 10 лет» (почему про 10 лет можно сказать «последние», не очень понял – тонко всё здесь). В другом месте читаю характеристики, данные Прилепиным лучшим, по его мнению,  романам «нулевых» и натыкаюсь, как на сучок, сначала на это: «Данилов крайний раз, когда виделись, смешно ответил мне», а потом – ещё раз: «Реакция на его крайний роман оказалась не самой благодушной». Прилепин – не единственный новатор языка, просто в его случае резанула концентрация лингвистических новообразований.  Перекликается эта щепетильность с исследованиями британских учёных, выяснивших, что надпись на двери «Выхода нет» может довести человека до суицидальных мыслей. Чувствую,  присутствуют и в нашем случае аналогичные мотивы. Мне же эти филологические подмены напоминают занятия кота, которому нечего делать. На хрена вся эта канитель? Если учесть, что последняя крайняя третья цитата из Прилепина относится к роману Алексея Иванова «Блудо и МУДО», выражусь более экспрессивно – это мудизм! Вот и всё.