Смотреть фильмы о России, снятые на Западе, познавательно и даже интересно в свете известного правила: «Когда Пётр говорит о Павле, он больше говорит о Петре, чем о Павле». Трудно вспомнить фильм о России, адекватно вписавшийся бы в рамки нашей культуры. Дело не только в смешных ляпах, или в «загадочной русской душе», постичь которую иностранцам не под силу. Возьмём два фильма на тему последних дней жизни Толстого. Наш, герасимовский, «Лев Толстой», и западный «Последнее воскресение», который Гордон представил в своей передаче «Закрытый показ». Если первый фильм делает упор на духовных исканиях писателя, то второй – на бытовой стороне последних дней жизни Толстого. Иначе говоря, наш пытается показать ситуацию изнутри, влезая во внутренний мир героев, а западный остаётся всего лишь сторонним наблюдателем. Вот и в «Последнем воскресении» центральной осью фильма оказалась борьба за деньги, которая закрутилась вокруг завещания. Кто победит, чей вариант окажется последним: Софьи Андреевны, пекущейся о своих детях и находящейся на традиционных позициях семейной жизни, когда богатства, заработанные одним из её членов, становятся собственностью всей семьи, или, Черткова, декларирующего принадлежность Толстого всему миру, вместе с его гонорарами и правами на печатание его трудов. Такая борьба не соответствует масштабу вовлечённых в неё личностей, принижает их . Поселение толстовцев в селе Телятино тоже больше похоже на этнографический музей на тему русской жизни, какой её представляют на Западе. Вообще, хотя в фильме много говорят и спорят о толстовстве, но рассуждения получились дежурными, больше для антуража, подобно бороде и простецкой рубахе Толстого. Кстати, о том, каким получился Толстой. Уже упомянутых бороды и рубахи явно не достаточно для внешнего сходства - другим я представляю, и знаю Толстого, а внешнее несходство двух этих образов создаёт диссонанс. Да ещё голос Петренко добавляет несоответствия – просто крыша едет. Трудно отнести и другие роли к актёрским удачам, разве что иногда Софья Андреевна (Еле́на Ли́дия Васи́льевна Миро́нова, она же Helen Lydia Mironoff, она же Хелен Мирен) кажется убедительной (когда не впадает в истерику). В итоге получился почти голливудский фильм, о чём свидетельствуют и два обязательных элемента: мягкая постельная сцена и столь же мягкое упоминание о «свободе». Без этого там и фильм не фильм. Не внушает доверия картина и как источник реальных фактов, один ноябрьский вид станции Астапово, утопающей в зелени деревьев, чего стоит.
Провалом фильм не назову, но посоветую посмотреть и герасимовский вариант 1984-го года. И я посмотрю, так как забыл его основательно. Пересмотра он заслуживает.
